Коллекционирование это болезнь, и мне хочется это подтвердить словами известного московского врача Михаила Алшибаи: «Это – мой индивидуальный снобизм. Коллекционирование – некий род болезни. Я в этом глубоко убежден. Мне не свойственны характерные атрибуты обычного коллекционирования: перепродажи работ, обмены. Я очень тяжело расстаюсь с работами. Свое собирательство я считал скорее исследованием, причем экспериментальным исследованием. Когда платишь деньги за картину, пусть даже совсем небольшие деньги, – это всегда эксперимент, и это заставляет быть ответственным в выборе».
Не часто встретишь коллекционера-кардиохирурга, который в отличии от своих коллег по хобби не сильно стремится к заоблачным предметам и понимает реальную цену и достояние вещи.
Михаил Алшибая —кардиохирург, заведующий отделением Бакулевского Центра сердечно-сосудистой хирургии, профессор. Медицина и хирургия — его основная деятельность. Но есть и другая, даже не деятельность, а страсть — коллекционирование произведений живописи. С середины 80-х Михаил Алшибая собирает произведения современных российских художников, а с наступлением нового тысячелетия ведет активную выставочную деятельность, показывая работы в музеях и галереях.
В 1986 году он начал собирать первые свои картины современных русских художников. Импульсом к собирательству послужило печальное событие — смерть легендарного московского художника Анатолия Зверева, яркой звезды советского нонконформизма, о котором ещё при жизни говорил и хвалил сам Пабло Пикассо.
По словам Михаила, интерес к изобразительному искусству возник еще в студенческие годы, в конце 1970-х. Сначала это было посещение музеев и выставок, чтение книг по искусству, собирание альбомов живописи. В 1982 году совершенно случайно в качестве врача попав в дом известного московского коллекционера Якова Евсеевича Рубинштейна, он удивился и был поражен видом окружающей его обстановки. Все стены были сплошь, без промежутков, увешаны картинами художников русского авангарда. Несмотря на то, что общение с коллекционером было недолгим, и он вскоре скончался, данная встреча оставила большой отпечаток в душе Михаила, и он стал задумываться о приобретении первой работы.
Смерть Анатолия Зверева послужила отправной точкой для собирательства, когда Михаил Михайлович осознал, что может уйти эпоха и целое поколение талантливых и интересных авторов. Основой коллекции стали несколько работ умершего автора, подаренные Михаилу другим художником, Владимиром Немухиным. По тем временам, эти акварели, бывшие одними из нескольких тысяч наследия Зверева, стоили копейки. Чувствовался ветер перемен….
В 1988 году состоялся знаменитый аукцион «Sotheby’s» в Москве, на котором картины нонконформистов были проданы за «настоящие» деньги, и цены еще возросли. Многие из художников после этого аукциона уехали работать на Запад.
Не имея финансовых возможностей сконцентрироваться на том круге художников, который обозначил В.Немухин, Михаил Алшибая пошел своим путем, ориентируясь на личные и субъективные впечатления от живописи. Особенный интерес для него представляло собирательство работ художников, которые не были еще «раскручены», а также неизвестных или забытых художников 1960–1970-х годов. Это были неизвестные и непопулярные нонконформисты, наследники и продолжатели традиций русского авангарда начала XX века.
Начав собирать первые работы, Михаил пошел в сторону коллекционирования в целом, и в частности в область многими ненавистного современного искусства. На смену нонконформизму, закончившемуся как художественное течение в середине 80-х, пришла следующая художественная генерация, тесно связанная с новыми социокультурными процессами и вместе с тем с традициями предшествовавшей эпохи. Искусство этого времени приобретает интеллектуальные формы, наделяется рефлексивной образностью, часто обращаясь непосредственно к социальной реальности.
Вот, что говорит автор коллекции о собирательстве искусства, обладании им и хождения по выставкам в интервью порталу Aroundart: «Это как раз о коллекционировании как экспериментальном методе. Я рассматривал свое собирательство прежде всего как эксперимент. Когда ты идешь в музей или современную выставку, и там написано, что это, — ты получаешь готовый разжеванный продукт, и это не интересно. А когда ты платишь деньги, пусть и небольшие, но выбрасываешь их в пустоту — покупаешь работу современного художника, которая тебе по каким-то причинам показалась интересной, то все совершенно по-другому. Ведь по каким критериям ты ее определил? Мне близок эксперимент, свою кандидатскую диссертацию по медицине я написал на материале экспериментальных исследований. Никогда нельзя понять, собирал ли ты пустоту или что-то стоящее. В этом эксперименте я пытался определить критерии по отношению к современному искусству. Я начал собирать в 1986 году, собираю уже почти 30 лет и могу сказать, что никаких критериев я не нашел, но некоторые туманные смыслы высветились. Один из них я мог бы сформулировать так: критериев не может быть по определению того, чем является искусство. Их не может быть просто потому, что если бы можно было составить перечень этих критериев, то все моментально закончилось: любой художник смог бы создать шедевр, а любой коллекционер — собрал замечательную коллекцию. Искусство — это как философия, переливание из пустого в порожнее, но сам процесс занятен и важен, и позволяет что-то понять!».
Коллекция Михаила Алшибаи – это срез времени. Это была интереснейшая эпоха – русский ренессанс. В начале века творили Малевич, Кандинский, и прочие звезды русского авангарда, а затем «хлоп!» – все закрылось. Все было запрещено и спрятано далеко в запасники, и чуть ли не в подвалы. Остался лишь «социалистический реализм», прославляющий власть и социальную тематику. И только незадолго до смерти Сталина началось какое-то шевеление. Можно провести параллель с итальянским ренессансом, но если у них он длился 400 лет, то у нас это было всего 40 лет нонконформистского ренессанса. Но какие бурные! Советские нонконформисты не просто боролись с общественным строем, а ставили вопросы вечные и старались отвечать на них. Михаил Михайлович старается, чтобы картины увидели на серьезной крупной выставке, ведь не всегда получается найти достойные вещи для экспонирования. Неискушенного зрителя можно разочаровать в музее современного искусства, если он не увидит работы русских художников. Максимум московский романтический концептуализм с Кабаковым и Булатовым, и неоакадемисты Тимура Новикова. Хочется отметить, что русский авангард – это национальное культурное достояние, уже оставившее свой незаменимый вклад в мировую культуру, и требующее логическую долю внимания со стороны музеев и выставок. Со второй волной авангарда в нашей стране будет чуть иначе, есть имена, и много. Но, к сожалению их мало кто знает на Западе, и тем более у нас в стране, так что есть над чем работать.
